Если свечи погасли – есть звезда

Круг, Михаил. «Чтобы навсегда меня запомнили...»: стихи и песни. Тверь: Золотая буква, 2002, 160 с., 1000 экз., ISBN 5-660-7591-38

Грустно, что первое избранное знаменитого тверского шансонье Михаила Круга вышло после его трагической смерти.

Так часто бывает, что звезды живут среди нас – горят, щедро дарят нам свой свет. Но никто не задумывается о значении и силе этого дара до тех пор, пока он есть. Михаила Круга любила и знала вся Тверь, не взирая на возраст, музыкальные и литературные пристрастия: обыватели, интеллигенты, начальники – честные из них и воры...

Люди уходят, а звезды не гаснут – в сердце, в душе, в памяти звучит мелодия и голос. Для нас, современников, Михаил Круг – это уже навсегда. И не раз еще всплывет в сознании строчка, и мы споем:

Веришь не случайно, и жизнь большая тайна,

Так подойди ж ко мне, мы вместе споем.

И пусть никто не слышит, и музычку не пишет,

И слов никто не знает, только мы вдвоем...

«Только мы вдвоем...» – это одна из формул, если они бывают, успеха Михаила Круга у публики. Первая его книга, тщательно и, я бы сказал, любовно составленная Ефимом Беренштейном, впервые открывает нам Круга-поэта...

Жизнь Михаила Круга, оборванная так внезапно, словно в его песне. Такая жара была летом, цвели сады еще, листва шумела... А поэт – так бывает у немногих поэтов – как будто все рассказал уже:

...Так же весело шумит в саду листва,

Ведь до осени еще ей жить и жить.

Дым и пепел из истлевших сигарет,

А в душе...

А в душе не верю,

Нет.

Но да – пепел сигареты, как пепел жизни, метафора судьбы – как это по-человечески верно сказано об участи простого человека, точнее – просто человека. Ведь так случилось, что и здесь Круг пишет о себе и, что примечательно, здесь, как и вообще достаточно часто в своих песнях, что-то не договаривает.

На холме

Фотография и четные цветы,

Тоже срезанные с каплями росы...

...Срезанные, как только что срезали чью-то жизнь. Чтобы так писать, в репликах диалогов недоговоренных, надо рассчитывать на немалую степень доверия слушателя, который всегда оказывается соавтором Михаила Круга.

А он, слушатель, и был не только соавтором, но и единственным и гласным героем текстов Михаила Круга здесь, на улицах древней и современной Твери. У Михаила Круга Тверь – пространство вневременное: у него такое зрение памяти человеческой.

Двор «Пролетарки», казармы, «Париж»,

Где-то ямщик едет там за углом,

Пьяных цыган развозя по домам да с песней...

Что же ты, милая девочка, спишь?

Сны интересные будут потом,

Едем с цыганами – с ними еще интересней!

Не смотря на определенные, так скажем, вольные законы жанра, к Твери, как к матери, герой песен Круга всегда относится с великим почтением. «Слушай, мой город: пока тишина, // Я тебе тысячи песен спою!» – песен, слаще, грустнее и гораздо поучительнее многих сказок соблазнительной Шахерезады, вняв историям которой «Афанасий спускает ладью...». Обратите внимание, сколько разных и далеко не поверхностных ассоциаций и впечатлений рождают с виду простые тексты Круга.

Тверь у него исполнена святости дел добрых предков, другое дело – тверичи... «Гуляйте, мои тверичи...» – и они гуляют, прожигают жизнь, кутят и развратничают. Именно развратничают. Круг демонстрирует необъятные возможности городского романса как жанра, способного переплавить в художественный образ практически любой материал жизни, используя любую лексику – от жаргона до табу.

Его песни – истории жизни, которые заменят многие толстые романы. В них все названо своими именами, вся «поэзия» пришла из жизни, в которой есть место символам гораздо более ярким и значимым, чем те, которые рождает искусство. Здесь: смерть – просто смерть («Про Афганистан»), Бог – это крест и купола наколками на бренном теле («Кольщик»), дом – это просто мать («Письмо маме», «Осенний дождь»), воля – это просто Волга, это Селигер «играет водой под веслом...».

Тексты Круга – по смыслу и ритмически сверхэмоциональный диалог, в обрывках фраз, которые мысленно легко складываются в своеобразный житейский или воровской эпос. В этом смысле характерно стихотворение «Селигер»: полное смешение тем, жанров, синтаксически – голосов, точек зрения...

А вот вспомнил сейчас...

А вот вспомнил...

Прости, я все забыл...

– Я простила тебя...

Городские песни Круга несут в себе всегда очень конкретную житейскую мудрость, от которой сама жизнь часто заставляет отворачиваться. Ведь и проститутка «хочет любви, детей, семейного покоя» («Я знаю вас»), а в бытовой грязи и предательстве тоже рождается чистое чувство («Чай с баранками»). Потому, например, «Синее платьице» – это почти воровское «Жди меня и я вернусь»: «обещал ведь ко мне, а, наверно, вернулся домой...». И все это рождено сознанием художника в целом достаточно далекого от, как сказали бы лет пятнадцать назад, деклассированной среды. Для такой работы со словом надо обладать грандиозным даром стилизатора (хотя бы романс «Катя»). Благодаря ему, не смотря на некоторые фактические неточности («Владимирский централ... – этапом из Твери»), песни Михаила Круга стали своими в той среде. Мало того, они как бы объединили наш мир, показали наше внутреннее единство, о котором мы забываем в повседневности: от сумы и тюрьмы не зарекайся...

«Жизнь блатную песней успокойте...» – эта формула имеет обратную сторону: жизнь цивильную потревожьте песней, правдой. А некоторые предпочитают обходиться без правды. Потому Михаил Круг, да, – любим в народе, но у элиты как бы не в чести. Ведь и у определенного рода музыкальной тусовки Круг, благодаря своему таланту, был в буквальном смысле комком в горле...

Свечи, о который пел Михаил Круг, погасли, но звезда – Россия – осталась.

«Звезда – Россия...» – образ чей? Настоящих поэтов – Есенина, Рубцова, Владимира Соколова. Образ Михаила Круга...

Если свечи потухнут – есть звезда.

Та, которая будет гореть всегда, –

Это Вера, Надежда,

Любовь моей жизни – Россия.

© Кузьмин В. Если свечи погасли – есть звезда [Круг М. «Чтобы навсегда меня запомнили...»: стихи и песни. Тверь, 2002] // Тверская Жизнь. 2003, 14 февр.