Приют седоволосых муз - Ада Владимирова

Была ранняя весна начала 20-х годов. Молодой, но уже достаточно известный в столичных литературных кругах сатирик Михаил Козырев вез свою жену, поэтессу Аду Владимирову (26 октября (7 ноября) 1890, Петербург, по другим данным, Александровск Екатеринославской губ. — 25 января 1985, Москва) , к родителям в город Лихославль Тверской области, на родину.

Ада Владимирова (настоящее имя Ивойлова Олимпиада Владимировна) родилась в семье крупного промышленника в городе Александровске Екатеринославской губернии в 1892 году. В русскую литературу Ада Владимирова вошла в 1913 году первым поэтическим сборником "Дали вечерние", удостоившимся лестного отзыва старших символистов.

Приезда Ады Владимировой ждали с нетерпением и большим волнением. До станции от дома кузнеца Козырева недалеко, но в апрельскую распутицу туда не так просто добраться... И тогда ради приезда столичной поэтессы, жены своего сына, кузнец Яков Козырев уложил деревянный настил по раскисшей от дождей тропинке, ведущей от дома к вокзалу, на станцию Лихославль. Вспоминает прозаик М.Н.Соколова: "Они сходят с поезда. Все обрадовались, встречают дядю Мишу. Вот Адочка... И вдруг, как назло, пчела - и вокруг тети Ады. А она не может сойти, боится пчелы: "Что это? Что это?" И тогда бабушка ей говорит: "Не бойся, Адочка, это пчелка, она мед дает". "Ме-е-ед - это же жизнь..." - откликнулась Адочка. С трудом ее сняли с поезда".

Ада Владимирова и Михаил Козырев часто и подолгу жили в Лихославле летом. Младшую сестру писателя Ада Владимирова учила французскому языку. Поэтесса много гуляла по окрестностям, собирала огромные букеты полевых цветов в приозерных лугах. После этих долгих среднерусских вечеров у лихославльской Тамбы (местное название дамбы Лихославльского озера) из ее стихов постепенно исчезает то, что так привлекало в них А.Блока, и рождается глубоко русское любование скромной природой - умение довольствоваться малым, что вызвало потом одобрительную реакцию И.Бунина и профессора Розанова. Дебютировав в симферопольском студенческом журнале "Луч" (1906), Ада Владимирова уже в 16 лет широко печаталась в периодических изданиях Харькова и Петрограда. "Дали вечерние" (1913), "Невыпитое сердце" (1918), "Кувшин синевы" (1922), "Стихотворения" (1927), "Ливень" (1928), "Трудная радость" (1930) - сколько поэзии в одних названиях ее поэтических сборников, над многими стихами к которым она работала в Лихославле.

После гибели мужа Аду Владимирову перестают печатать, как жену "врага народа". Она зарабатывает на жизнь литературными переводами Шиллера, Бодлера, Франса, в 50-е много переводит поэтов советских республик. Ее никогда не покидает стремление сохранить память о репрессированном муже, реабилитации которого она добивается. В начале 60-х Ада Владимирова задумала издать, как она говорила, свою последнюю книгу-завещание. Этот поэтический сборник - "Навстречу солнцу" - вышел в свет в 1962 году благодаря поддержке многих именитых поэтов современности.

Все, кто был знаком с Адой Владимировой, отмечают ее удивительную жизнестойкость, жизнерадостность. "У меня пуды энергии, я хочу жить...", - часто повторяла она уже в преклонном возрасте.

Ей случилось умереть естественной смертью, не дожив немного до ста лет, в убогом писательском приюте. Память покинула ее несколько раньше: она почти превратилась в растение... Лишь когда на мгновение сознание возвращалось к ней, она своим глубоким нутряным голосом, теми же сильными интонациями, грассируя, повторяла: "Я хочу меда... Мед - это же жизнь, это же энергия. Почему вы не принесли мне меда?.." Быть может, в эти самые мгновения память возвращала ее на 70 лет назад: Лихославль в весеннюю распутицу 20-го года, где так испугала столичную барышню первая пчелка, потревоженная ароматом ее французских духов.

ЧЕТЫРЕ СТИХОТВОРЕНИЯ АДЫ ВЛАДИМИРОВОЙ

Вот ширь дохнула трепетно-свежо.

Огнем и гулом дали переполнив...

Нежданный вихрь голубизну разжег

Снопом блистающих, слепящих молний.

И новизною каждый час живет,

И ты, охваченный слепящим светом,

Сам рвешься в новизну, в большой полет,

И ты тогда становишься поэтом.



***



Час ночной тебя встретить готов

Напряженным росистым сверканьем,

И цветов увлажненным дыханьем,

И звучаньем лесных голосов...

Вот плывут, нарастают кругом

Полусонной земли ароматы...

Расплескался волною богатой

Теплых летних ночей водоем.

Погрузись же в молчанье, мой друг,

Окунись в эти свежие волны -

И вздохнешь, новым мужеством полный,

И окрепнешь, и вырастешь вдруг,

И великий сердечный покой

Напоит мощью радостной тело,

И откроется глубь пред тобой

Достижений и замыслов смелых.



***



Небеса по-особому чисты,

По-особому дышит простор:

Нынче ржавое золото листьев

По земле разостлало ковер.

Ветер песню затеял протяжно.

Журавли улетели вчера,

Ночь окутана холодом влажным,

Развернулись длинней вечера...

И такой небывалою лаской

Каждый солнечный луч напоен,

Как старинная русская сказка,

Грустью сдержанной теплится он...

Столько теплого, мягкого света.

Столько строгой во всем чистоты.

Так застенчивым светят приветом

В миг прощанья любимой черты.



***



Опять и опять в бесконечность

Веселое утро глядит,

И радует сна быстротечность

И неба изменчивый вид.

Стоят неподвижно туманы

Над сочной, набухшей землей,

Цветущие майские страны

Они прикрывают собой.


© Кузьмин В. Приют седоволосых муз : поэтесса Ада Владимирова // Тверская жизнь. — 1996. — 22 окт.

Приют седоволосых муз - Михаил Козырев

"...C удовольствием вспоминаю о днях, проведенных в Лихославле. Там замечательно окрепла. С удовольствием вспоминаю о тебе, о Марине, о Володе... Каждый из вас по-своему мил мне. Сама же ты - мать двух гениальных /подчеркнуто. - В.К./ ребят... Пусть не смущает тебя этот громкий эпитет - это правда и это искренне, это от души. Такую мать особенно уважаешь. И для меня особенно дорого, что эта мать - сестра моего избранника, моего мужа. Это вдвойне дорого... P.S.: Надеюсь, ""Что Вовочка и Марина залетят ко мне в приют седоволосых муз. 12 сентября 1954 года" - эти строки из письма популярной в 20-е годы поэтессы и переводчицы Мы Владимировой. Володя - русский поэт Владимир Соколов, Марина - детский прозаик и публицист, а "избранник" - мастер сатирической прозы, "русский Свифт" Михаил Яковлевич Козырев, сын зажиточного кузнеца станции Лихославль.

Эти строки, написанные в середине века, на его исходе свидетельствуют о людях, объединенных уже не только узами родства, но и связанных общностью непростого словесного ремесла. "Приют седоволосых муз" - теперь и их приют. Не дожил до седин лишь самый старший из них - Михаил Козырев. Но кто не знает испепеляющей силы сталинских лагерей и тюрем, может судить о ней по сединам тех, чье сердце ждало и страдало по сгинувшим в них навсегда.

Судьба сатирика Михаила Козырева /1892-1941/, чей творческий жизненный путь был жестоко оборван "правой кистью" одного из многих следователей, типична для целого ряда самобытных русских писателей, первые литературные опыты которых приходятся на второе десятилетие XX века. Попытки их "возвращения" в официальную литературу предприняли их жены и дети лишь спустя четверть века - в годы оттепели. Но возвращение в литературу не всегда следовало за официальной реабилитацией. Однако многое раскрывалось, становилось понятно, что аресты не были простой случайностью - кто-то покупал себе жизнь, предавая и оговаривая товарищей. М.Н. Соколова, племянница Михаила Козырева, рассказывает: "Тетя Ала считала, что дядю погубил его соавтор по книге "Шоссе Энтузиастов", его настоящая фамилия С...Н. Моему брату поэту Владимиру Соколову об этом же сказал генерал КГБ Ильин, когда он был одним из секретарей Союза писателей. Позже поэтесса Вера Звягинцева хотела познакомить нас с человеком, который сидел в одной камере с дядей Мишей. Он рассказывал, что дядя Миша умер в Саратовской тюрьме после допроса. Когда его уводили на допрос, он сказал: "Наверно, я больше не вернусь...". Его били на допросах.

Часто в бреду он повторял: "Лепешки, лепешки...". "Если останусь жить, я книжку свою назову "Лепешки", - и вспоминал, какие вкусные лепешки пекла бабушка".
Михаил Козырев был реабилитирован в начале 60-х годов. "Володя, молю тебя! По возможности поспеши с подготовкой книги, да и подачу заявления на реабилитацию тоже нельзя откладывать. Свен не должен ничего знать о моих хлопотах", - писала в одной из многих записок Владимиру Соколову Ада Владимирова, надеясь на поддержку Смелякова, Луконина, Лифшица, Сосюры. Книга неопубликованных повестей М.Козырева увидела свет лишь спустя тридцать лет - "Пятое путешествие Лемюэля Гулливера", М., 1991. Но основной пласт творчества писателя - сатирические рассказы и приключенческие романы - до сих пор не доступен современному читателю. В начале 20-х М.Козырев был признанным мастером короткого рассказа в 2-3 страницы машинописного текста. Он постоянно печатался в "Крокодиле", "Красном перце", "Бегемоте", "Смехаче" и в других сатирических журналах и газетах. Множество незамысловатых сюжетов для своих коротких рассказов писатель почерпнул из быта г. Лихославля. Так, например, факт попытки его несостоявшегося переименования в г. Семашкин, в честь наркома медицины, положен в основу рассказа "По-новому".

Хотя книги Михаила Козырева издавались и переиздавались большими тиражами от 3 до 10 тысяч экземпляров (а всего их вышло у него около 30), сегодня некоторых из них нет и в фонде РГБ. Несколько книжек сохранилось в семейных архивах Владимира и Марины Соколовых. Одну из них, книжку "веселых рассказов" "Муравейник" /Москва: Никитинские субботники, 1926/, и открывает рассказ "По-новому".

Михаил Козырев - художник своей эпохи. Он не был мастером характера, но вечны не только сугубо человеческие слабости, постоянны и слабости системы, которую человек создает. В этом убеждаешься сегодня, перечитывая Михаила Козырева.



© Кузьмин В. Приют седоволосых муз: Михаил Козырев // Тверская жизнь. — 1996. — 15 окт.