Соседний мир Алекса Бора

Бор Алекс. Этот мир – мой: рассказы. Тверь, 2002, 100 экз., 96 c., без
ISBN

Когда молодой человек собирается подарить возлюбленной единорога на Новый год, то от него, надо сказать, ничего не зависит. Даже эльф, случайно забредший в городской сад, не способен ему помочь. Лишь один талант художника, способен влить в нашего героя уверенность в себе, если, конечно, он есть – талант...

«Этот мир – мой» – второе издание Алекса Бора. ...Вновь сборник фантастических рассказов. Впрочем, я бы уточнил направление стилевых поисков Алекса Бора и охарактеризовал его как романтическую фантастику. Алекс Бор – неисправимый и окончательный романтик, я бы даже сказал занудный романтик. Занудный – в смысле слишком однообразный, постоянный... Даже героини у него непозволительно носят одни и те же имена – все без исключения Маши и Тани.

А в рассказе, давшем имя сборнику, автор так и не смог разобраться, как зовут его героиню: то Маша, то Таня (с. 40, 44, 46). «...Разум Олега помутился, когда под его рукой случайно оказалась грудь Тани, скрытая купальником. ...и Олег отдернул руку, а его губы уже впитывали в себя сладкий жар, исходящий от Машиных губ». ...Если, простите, это не «веселое труа», то, скажете вы, – обидная и столь распространенная ныне досадная оплошность автора брошюры, у которой корректора и редактора не оказалось? Или, что, скорее всего, – обыкновенная рассеянность, невнимательность автора, в том числе художественная.

В книжке собраны рассказы времени недавнего, когда местом встречи определенного рода творческой публики были страницы одной из рубрик газеты «Ярмарка». Авторы о чем-то спорили, что-то сочиняли, назначали встречи у памятника Ильичу в центре Твери (рассказ «Этот мир – мой»). Вероятно, существовала там своеобычная среда общения... Потом пришел в Тверь Интернет (рассказ «Единорог для любимой девушки»), и в 1997 году часть этой с претензией на литературное творчество писанины, рожденной главным образом по причине человеческого и творческого одиночества, переместилась в Интернет. И где-то там, в Интернете, до сих пор существует. И иногда выбрасывает на поверхность вот такие сборники, то провальные, то подающие надежды – вроде книги Алекса Бора.

Тексты сетевых авторов в большинстве своем однообразны, особенно в том случае, если они о чувствах, о любви. Но ведь именно способность художественно воплотить степень близости, в том числе сексуальной, часто свидетельствует о степени изобразительного мастерства автора.

Что касается текстов Алекса Бора, то они оставляют у меня двоякое впечатление. Алекс Бор демонстрирует постоянную способность придумывать интересные сюжетные ходы: рассказы «Эффект присутствия», «Eдинорог для любимой девушки», «Разорванные паруса». И при этом мы видим едва ли не полную повествовательную беспомощность. Только иронию вызывает фантастика в жанре «сопли и слезы», герои которой едут любить друг друга на заповедный берег Волги, чтобы в минуты соития услышать рев неожиданной – в кавычках – грозы. Кажется, что кто-то из когорты авторов «около «Росы» уже совершенно справедливо советовал Алексу Бору перенести действие его фантастических историй в пространства более подходящие для этого жанра, чем окрестности универмага «Бастилия» и Березовой рощи, что в районе поселка Химинститута.

Впрочем, Алекс Бор творит в своих рассказах миры, которые присутствуют параллельно нашему быту здесь, в Твери. Его сборник – еще одно свидетельство того, что рядом есть другой слой жизни, вторая реальность, в которой творческие люди пытаются найти себя и вот теперь – рассказать нам о своих личных и не только открытиях.

Они спорят друг с другом, спорят своим существованием и творчеством с нами. Но мне кажется, что успех – творческий или жизненный – их ждет только в том случае, если они забудут о каких-то мелких проблемах, которые остаются в отношениях между ними. В творчестве современные «романтики», все эти многочисленные фантасты, толкиенисты, а теперь еще и поттероманы, не должны злословить или решать свои эмоциональные проблемы. Личные драмы могут быть только импульсом к вдохновенной работе, но не способом изобразительной мести...

И еще несколько слов о чувствах. У Овидия в «Науке любви» были прекрасные строки: «Безумная ночь, бесконечная даль, // жестокие страдания, // все труды собраны в стане любви». Они о том, что нужно во всем идти до конца. Что творчество, как и страсть, не терпит полуслова, что даже самый робкий жест не должен быть двусмысленным.

Чтобы выйти на новый уровень мастерства тверским фантастам, «романтикам» и всем, кто пробует себя на литературной или сетературной стезе, нужно еще очень долго идти дорогами, параллельными серой обывательской жизни. Нам всем и Алексу Бору тоже...

© Кузьмин В. Соседний мир Алекса Бора [Бор Алекс. Этот мир – мой. Тверь, 2002] // Тверская Жизнь. 2002, 14 дек.

Я в себя сумею воплотиться

Прозорова Людмила. Шестинская затворница: стихи и поэма. Тверь, 2002, 160 с., 500 экз., ISBN 5-85320-396-7.

Эту формулу творчества провозглашает известная тверская затворница Людмила Прозорова. «Известная затворница» – почти оксиморон и непозволительная самоуверенность после затворника вермонтского. Яркий художественный жест долгое время томившихся взаперти поэтических крыльев.

Людмила Прозорова – действительно затворница, поэтический голос которой мы не слышали более десяти лет. И вот в начале года была отпечатана новая книга: в нее вошли, как сообщает предисловие, тексты, почти два десятилетия назад отобранные для публикации Владимиром Солоухиным, которого уж нет с нами... Здесь же, рядом – новые стихи. Мне как читателю совершенно очевиден тот глубокий разлом, та бездна, которая лежит между этими пластами стихов. Она очень ощутима, ибо стихи расположены не хронологически, а главами. Хотя в любом случае возникает между текстами, если не диалог (две лирические героини одного автора говорят на языках совершенно разных, едва ли не иностранных), то некая полемика, некоторый молчаливый спор.

Затворники свободной России – это судьба очень многих литераторов, в том числе тверских, последнего десятилетия. Творческие затворники по собственной воле или нет. Не стану называть их имена, ведь будут обиды. Да они и были, когда жизнь развернулась вспять, на коренной перелом эпохи наложились личные трагедии. Но когда художник, сильный и смелый, способен преодолеть (переждать) отчаяние в творчестве, тогда – и в жизни...

Героиня Людмилы Прозоровой не разлюбила мир: «...С такою болью и несовершенством. // Мне этот мир уже не разлюбить. <...> Я не умру однажды от тоски – // Я просто с жизнью пережду разлуку». Понимание жизни как одной дороги, по которой надо идти до конца, проходит через весь сборник. Образ «Лиры струнной», на которую остается уповать в самые горькие минуты, и стал тем мотивом, который цементирует сборник в поэтическую книгу. «...Жизнь на счастье и горе не делится – // Просто свет, просто тьма и огонь...».

Вот, например, стихотворение «Женщина на облаке»... Сразу вспоминается Маяковский... Образ Прозоровой совершенно иной, но в нем такая же скрытая энергетика символа.

Я взбиваю облака перину,

От горы к нему рукой подать!

Крылья невесомые раскину,

Упаду в пуховую кровать.

...А друзья, лежащие на пляже,

Растянувшись на песчаном пологе,

Взглянут в небо, удивятся, скажут:

«Посмотрите: женщина на облаке!».

И одновременно тихий взрыв отчаяния, творческого ничегонеделанья здесь, у крыльца родного дома (стихотворение «Ничего, ничего не делать...»), и уже другие белые облака: «...А за белыми облаками, // Где стихии, как снег, сухи, // Машут белыми мне руками // Ненаписанные стихи». В полотно мотивов вплетается образ безжизненной суши, когда ледяной снег сух, как песок в пустыне: «...плоть живую сушим...» (стихотворение «Шествие»). И, наконец, – «Я думала, что я из камня, // Но оказалось: из песка... <...> Я рассыпаюсь, рассыпаюсь... // Сегодня есть, а завтра нет».

В новой тетради стихов Любови Прозоровой выстраивается нелегкий путь творческого самосохранения. Он идет через разочарованье, затворничество, мучительные переживания, поиски и боль о потерянном прошлом (о былых года, о «беге по мокрому песку» - стихотворение «Утоли моя печали»), наконец, – исповедь... «Исповеди» – именно так называется небольшая, но значимая в композиции сборника часть. «Написать бы мне стихотворенье, // Чтоб смеялись и плакали вы», – так Прозорова заканчивает главу «О том о сем». И, действительно, пишет целых три таких стихотворенья. Горьких, но с предельной степенью откровенности и более чем прозрачной символикой: о старой одинокой суке, кобыле, которая любила, и, наконец, о мудрой крысе. Ирония смелая и очистительная – доминанта этих текстов.

За ними – возрождение...

Я женщина, я вечность – ты мгновенье!

Ты вспышка звездная у неба на груди.

Нет смерти у меня и нет рожденья,

Лишь восхожденье млечного пути.

А дальше идут («И жизнь, и слезы») самые, что ни на есть женские стихи, стихи поэтессы, которые нравятся поэтам, – со странными интересами, загадочными грехами, как говорил Владимир Соколов, который знал толк в подлинной красоте и уме русских поэтесс.

Шестинские бдения Людмилы Прозоровой исполнены сельского колорита и деревенской тишины.

Ничего у меня не осталось,

Лишь тверское село и погост...

Стихотворения «Тебе», «Я сижу, пряду льняную нить», «И когда последнего крестьянина // Увезут однажды на покой», «Вырой мне колодец с голубой водою...», «Когда за окошком забрезжит рассвет...» и другие написаны в лучших традициях крестьянской поэзии. Хотя слишком нарочиты кладбищенские интонации.

В финале «...Затворницы» значение, вообще цель писательства, сочинительства осмысляется как суть жизни, ее источник, содержание и опора. В творчестве спасенная душа заключается в оправу поэтического слова, в котором она и будет жить. Примерная формула известна со времен Горация. Но вот что особенно интересно у Прозоровой – душа сохранена безжизненной. Она как бабочка или сухой цветок, как мотылек на шпильке.

Странной символистской схемой выглядит в конце книги поэма Прозоровой «Пробуждение». Любовь человеческая противопоказана страсти творческой, не терпит творчество любой измены. Жизнь в искусстве означает смерть в жизни?.. Этот главный вопрос, который звучит в новой книге Людмилы Прозоровой так и остается без ответа.

© Кузьмин В. Я в себя сумею воплотиться [Прозорова Л. Шестинская затворница. Тверь, 2002] // Тверская Жизнь. 2002, 10 дек.

В поисках лазоревых цветов

Бедер Нина. Лазоревый цветок на снегу: сказки для детей младшего школьного возраста с иллюстрациями-раскрасками. Тверь, 2002, 52 стр., 150 экз.,
без ISBN

Именно в таких поисках проводит время тверская сказочница Нина Бедер. Одушевленные герои – муравьи, светлячки, пингвины, игрушки из магазина – ее нереальных историй отправляются в далекое путешествие, чтобы произошла встреча – не с ними и не для них... Но та таинственная встреча в глубине души юного читателя, которая подсказывает порой гораздо больше, чем самые яркие и зримые уроки воспитания и жизни.

У нас, как известно, мало кто пишет для детей: из элегантных дам-профессионалок это Гайда Лагздынь (Тверь) и Марина Соколова (Лихослаль). Но у детской сочинительницы Нины Бедер и в тверской, так сказать, самодеятельной литературе ниша особенная: она – сказочница. Уже несколько лет ее короткие истории появляются на страницах местной периодики. И вот – скромная первая книга, замечательно нарисованная тверским художником В. Варламовым.

Сказка – жанр диковинный: для характеров, которые и в зрелом возрасте способны удивляться. Детские писатели – люди более чем своеобычные. Каждый, конечно, по-своему... Уникальность мировосприятия Нины Бедер – в светлом и непосредственном взгляде на серую действительность, которую она способна преображать своим фантастическим творчеством.

Хотя книжка ведь вышла во многих смыслах «серенькая». По полиграфическому качеству – почти самодеятельная. И это понятно: издано как всегда на крохи, ради того, чтобы не пропал или хотя бы чуть продлил жизнь свою труд души не малый – не только для близких друзей, но как бы и для того «большого» широкого читателя, на которого рассчитывала.

На «раскраску», кстати, скромная брошюра не потянет... Может быть, и не стоило называть «раскраской». Ведь, собственно, и рисунки Варламова это все-таки графика. Работа художника при всей ее простоте – серьезная и осмысленная. Мысли совершенно серьезные навевают и многие детские сказки Нины Бедер. В первую очередь – «Лазоревый цветок на снегу» и «Храм исполнения желаний»... Известна, конечно, жанровая формула сказки: мол, та – ложь, да в ней намек. Но это о народной сказке сказано, а есть еще сказка литературная: та ведь не наискосок намекает, а заставляет думать, смыслы расшифровывать в совершенно определенном направлении... И если появляется в тексте Бедер таинственный одушевленный голубой цветок («Лазоревый цветок на снегу»), то здесь уже позади целая литературная традиция, которая каждому читателю осознанно или на уровне подсознания что-то конкретное подсказывает.

Вот, например, необыкновенная история о луне («Абажур для луны»), которая украла маленькую девочку-рукодельницу, чтобы та сшила ей красивый абажур... Ну, тогда бы ее, луну, уж точно все заметили. Девочка Оля, конечно, сшила, но не абажур, а парашют. На нем и вернулась на землю. И парашют этот все заметили, а вот девочку под ним достаточно долго искали...

Почти притча о самой Нине Бедер.

И вообще – все-таки не плохо мы живем, если во всем этом бедламе кто-то рожает детей. А еще более удивительно, почти необъяснимо таинственно, что кто-то пишет для них добрые сказки.

© Карцев В. В поисках лазоревых цветов [Бедер Н. Лазоревый цветок на снегу. Тверь, 2002] // Тверская Жизнь. 2002, 6 дек.