«Вся жизнь оставшаяся... в Вас»

Чем можно удивить тебя, сегодняшний читатель? Что в суете городской жизни успокоит твою растревоженную душу? Может быть, рассказ о далекой любви?.. Любовные письма, как говорил Новалис, «первоисточник вселенского чувства». «Не храните их!» - часто просят влюбленные авторы друг друга. Но их так же больно уничтожать, как и расставаться с самим чувством.

В моих руках провинциальные письма о любви. Их адресат - Евдокия Григорьевна Кондратьева - личность незаурядная... О ней как-то уже писала «Наша жизнь». Она родилась в семье лихославльского станционного мастера. Судя по содержанию около 20 писем, Евдокия была своеобразным центром молодежного лихославльского бомонда начала века. В 1907 - 1908 г. г. в нее были страстно влюблены сразу три человека: сын местного купца Григорий Шалыгин. житель станции Лихославль Ceргей Губанов и станционный солдат из Калашникова Павел Розенталь.

Вот любовные письма двух последних. Это своеобразные выжимки из многих писем, находящихся в архиве Лихославльского музея.

«Милая! Славная! Дусик! Спасибо, спасибо несколько раз, что ты меня не забыла... Дусик! Зачем? Зачем ты желаешь мне счастливого успеха в любви? Любить в Лихославле кого-нибудь без тебя... Нет, некого, нет, нет... Но, а ты-ты любишь и любима, т. е. для меня занята навсегда...

Славная, дорогая Дусик! Я теряюсь в своих заключениях. Что могло значить на станции твое... «может забыться». Шутка это или нет, но я принял эти слова за правду. Прости меня, Дусик, если я ошибся, но почему твои подруги говорят, что я лишний, когда ты о Гришею Шалыгиным. Честное слово, я ничего не понимаю, голова идет кругом. Больше терпения не хватает, чтобы не слышать твой голос. Эти три дня, в которые было отсутствие голоса вашего, я чуть не угодил в «желтый дом». Позвольте мне пробыть с вами хотя бы несколько минут. Я жажду разрешения... позвольте мне сегодня заехать за вами...

Прощай, славная, хорошая Дусик, прощай и не сердись на меня. Всего наилучшего, моя милая, славная, как мне скучно будет там без тебя... Мне довольно того, что я мог видеть тебя хотя бы одну минутку... Прости... Прощай, жизнь! Не могу...
Твой Сер. Губанов».

«Многоуважаемая Евдокия Григорьевна! Что же Вы не хотите ответа написать. По моему мнению, должно не так, если кто мне пишет, я стараюсь как бы поскорее ответ написать, а Вы стараетесь ревновать нашего брата... С тех пор. Как Вы уехали ил Калашникова, во мне находит какая-то скука, каждый день сильнее и сильнее аппетит видеть Вас. Поверьте, до того полюбил Вас, что и говорить не остается, не приходилось любить так никого... Но Вы меня видеть не хотите и даже рады, будете, если я уеду... Но горячая моя любовь к Вам во веки останется и не . изменится ничуть. Так любить никого не придется, верно, что вся жизнь оставшаяся состоит в Вас. Душечка, душечка! Не знал я, что господин Шалыгнн за Вами ухаживает... Так что прощайте навсегда! Гуляйте веселее, уезжаю в Спирово!..

Целую Ваши славненькие ручки!

Павел Хритофорович Розенталь».
В конце скажу, что Евдокия Кондратьева так во всю жизнь и не нашла свою любовь, или ее потеряла...

© Кузьмин В. «Вся жизнь оставшаяся... в Вас» // Наша жизнь (Лихославль). 27 июня 1992 года