О грезах тверского Надсона

Дука Валентин. Стихами призрачными грезя... Стихотворения. Тверь: ПослеЗавтра, 2002, 80 с., 150 экз., без ISBN

Молодежное движение ПослеЗавтра, возглавляемое все еще пока самым молодым тверским чиновником, дизайнером, художником и просто, как говорят, хорошим человеком Андреем Юдиным представляет первый сборник стихотворений Валентина Дука

Коллега-журналистка, не лишенная склонности к поэтическим экспериментам, обнаружив на моем рабочем столе творческую тетрадь Валентина Дука, совершенно справедливо посетовала на явную избыточность в имени книги слова грёзы... Что она имела в виду? Вероятно, необходимость быть в поэтическом творчестве предельно экономным в использовании словесного материала.

Образ грез уже содержит в себе смысл призрачности. Ведь греза – это игра воображения, мечта, «призрачное видение в состоянии забытья, бреда», если утверждать с точностью словарной статьи.

Но на самом деле имя книги доподлинно предает эмоциональное состояние и ее лирического героя, и, судя по несколько вычурному экзальтированному вступлению, самого автора.

Так кто же он, персонаж этого сумрачно-дремотного поэтического сна?

Музыкой мир земной объят.

Мы осязаем звуки!

Целуем в губы тех, чей взгляд

Ложится прямо в руки...

Все ощутимо в этом мире:

И счастье, и молчанье лиры!..

Не случайно, не вдруг в сборнике Валентина Дука всплывает имя страдающего поэта Семена Надсона. Он, кстати, по убеждению современников, не очень-то хорошо владел формой стиха (хоть и получил Пушкинскую премию Академии наук; о технических оплошностях молодых поэтов можно говорить бесконечно, и у Валентина Дука этих ляпсусов хватает: «разлука разлучит», «пальцем кажет», «я – гордец» и прочее). Но вот недостаток этот он с лихвой восполнял необузданной страстностью, беспредельной искренностью.

И у Дука эта страстность, необузданная вера в некое блаженство, которое можно постичь через творчество, присутствует всюду. Да, у Надсона, кстати, было стихотворение «Грезы», написанное в 1883 году и развивающее как раз тему поэта и поэзии.

А вот размышления о назначении поэзии Валентина Дука...

Высотный дом поэзии живой!

Открой врата.

Пусти домой

Умеющего плакать

Душой...

Страданье, боль, переживания, тоска – все это присутствует в поэтическом мире Валентина Дука само по себе, как неотъемлемая и главная особенность мироощущения его лирического героя. Все эти мучительные эмоции могут быть преодолены, осмыслены и переведены из чувственных сфер в умозрительные формулы через художественное слово. Творчество – само наслаждение, игра со словом, побеждающая – самое малое – скуку и уныние, самое большое – боль разлуки и непонимания.

У Семена Надсона этот вселенский трагизм объяснялся горестными перипетиями жизни юноши, болезненностью и впечатлительностью. Валентину Дука все это надо было, вероятно, придумать, чтобы создать свое поэтическое пространство в поисках смысла. «Когда бы все имело смысл, // То не было б так больно // За искалеченную мысль...». Ну что же... Придумывание, конструирование художественных миров – это уже тенденция в свежей и, так сказать, молодежной тверской поэзии. И, действительно, гораздо интереснее и продуктивнее ныть по литературному поводу, чем по причинам бытовой или интимной неустроенности... Например, прелестная Марина Батасова придумывает не менее прелестные литературные игры-сборники.

В этом смысле стихи Валентина Дука – это особый поэтический жест, поза, воспринимать который нужно по законам искусства поэзии. Как жест Вертинского из одноименного стихотворения автора по законам сцены («И где та смелая рука...»). Эта отчаянная жестикуляция (в текстах Дука очень много движений рук, глаз, поз) тоже, надо полагать, признак смятения души...

Тема переживания, которого не понять «душевнобледным» («О себе») возникает во многих стихах сборника. Лирический герой готов страдать по любому поводу, даже по причине своего сочинительства – «Мне совестно писать стихи...». И далее – «Душа моя слезоточит...», «...От сумасшествия былого // Куда деваться?!» (Всепобеждающее Слово), «Я пред тобой свой стих слагаю, // Как будто боль превозмогаю...», «Печаль свою избыть // Доверил Вам...» (Пославние).

Я не намеревался, говоря о сборнике Валентина Дука, ниспадать до уровня злой иронии, но так и хочется сказать, что здесь все тропы (изобразительные фигуры) – как трупы: пенья журчат так мучительно-преданно, в сердце плачут дети, сердце близорукое, обертон душевной боли...

Итак, Надсона в этой книжке слишком много. Иногда кажется, что больше, чем у самого Надсона... Как сказал лучший поэт (по мнению Чехова) 1880-х – «Мой стих я посвятил страданью и борьбе», так Валентин Дука произносит – «Простите от тоски... // Любите за грехи! // Вот правда моего стихосознанья».

К тому же, как оказывается, знакомство с гением безвременья у Валентина Дука еще продолжается: «Недочитанная книга // Надсона лежит...». Безусловно, автору пора эту книгу дочитать, остановиться, ибо столь последовательное однообразие и безудержное увлечение кумирами ведет только в сторону поэтического тупика.

Издать для себя и вручить читателям одну книгу как ученическую можно и грезя стихами, но теперь пожелаем талантливому автору стихами – жить: «...Коль родиться довелось поэтом, // Жизнь влюбляя в сон четверостиший».

© Кузьмин В. О грезах тверского Надсона [Дука В. Стихами призрачными грезя. Тверь, 2002] // Тверская Жизнь. 2002, 3 окт.