Сердцем разглядеть звезду

Рысенков В. Синичий монастырь: стихи. Торжок, 1999. 70 с., 500 экз., без
ISBN.

Поэзия братьев Михаила и Василия Рысенковых обратила на себя внимание какой-то особой легкостью, навеянной есенинскими интонациями, но при этом разбавленной некоторой долей полынной горечи модернизма... Период совместного литературного существования (первая книжка вышла у них на двоих) закончился для поэтов в прошлом году.

На наш взгляд у Михаила Рысенкова это произошло более просто и логично, о чем мы писали в рецензии "Осенние горизонты..." ("ТЖ", 5 ноября 1999). В его мире светлый образ есенинской Руси взял верх над зеленой таской и скептицизмом позднего Верлена, которые, как кажется при первом знакомстве с "...Монастырем", так и не оставили поэтического сознания Василия Рысенкова.

Круг замкнулся - тёмный и узкий...

Мы абсурд, как воздух, вдыхаем.

Здесь еще говорят по-русски,

И, бывает, даже стихами...

...Мне нужны почему-то люди,

Те, что русский почти забыли.

Кстати и сама метафорика "Синичьего монастыря" насквозь проникнута смутными мотивами тлена и разрушения: "А небо - зелено и сонно / Над русской грязью и тоской...", "Пляшет белая муть в саду...", "Сон придет, затуманит глаза и разум. / Небо серой дерюгой укроет нас...".

Впрочем, медленно на смену неопределенно зеленому колориту абсента в пространство "...Монастыря" проникает более приемлемая для русского человека цветовая гамма: "...Света нет, и в двойные рамы / Синева просочится опять", "Зной зальют ливни тёмно-синие...", "Где с синевою, с тенями длинными <...> Связана крепко душа моя". Да и название сборника ("Синичий монастырь"), вопреки оформлению обложки, содержательно приобретает значение иное. Один из главных варьирующихся образов сборника - вороньё: "...Страна моя - рассадник воронья", "Тишину искромсал, распугал чудеса крик вороний..." (Начало года), "Тьма вороной кружит над лужами" и т. д. Птица же "синица" здесь совершенно не причем. Для поэтической ткани книги, судя по всему, важна сама ассоциативная мелодика этого текста: "синичий" - "синий" - "синь".

Хрустальный храм, синичий монастырь -

Морозный лес. Все ясно и жестоко...

Коленопреклонённые кусты -

Под розовым свечением востока...

...Всегда - туда, где щурится звезда,

Храня ветвей оснеженных качанье,

И странным бредом станут города

В твоей душе, оглохшей от молчанья...

Вообще стихотворение, давшее название сборнику, как нельзя наиболее полно сосредоточило в себе всю идейную его палитру. И, прежде всего, стоит остановиться на образе звезды - знаковой для всякого художника. "Звезда" Рысенкова - это не "звезда полей" над Родиной, как у Соколова или Рубцова... Скорее этот тот образ, который своим светом расщепляет сажу, осевшую на купол поэтического мира Василия Рысенкова. Об этой "звезде" грезит и наяву и в бреду: "В открытой крынке молока парного / Слизала кошка первую звезду"...

Наверное, единственное, что выводит лирического героя "...Монастыря" на свет звезды, - это какая-то особая национальная сила, заключённая в способности уединения в самом себе, позволяющая сберечь силы и в самый, быть может, трудный момент жизни выйти на широкую дорогу, где "звезда с звездою говорит". Но сначала нужно уметь разглядеть её, не обязательно глазами, можно и сердцем.

...Годы и грусть притупляют зрение,

Но обостряют зоркость души.

Медленно и трудно Василий Рысенков выбирает этот путь.

© Кузьмин В. Сердцем разглядеть звезду... [рецензия, М. Рысенков «Синичий монастырь», Торжок, 1999] // Тверская Жизнь. 2000, 5 февраля.