Слетают с листов торопливые звуки

Бежецкие мотивы: сборник стихов. Тверь: Издательство А. Ушаков и К°. 2002, 500 экз., 80 с., ISBN 6-900971-16-3.

У слова «мотивы» есть устаревшее значение – «голоса». В этом смысле новый коллективный сборник бежецких поэтов собрал под одной обложкой голоса 19 стихотворцев древнего города: от мала до велика

Бежецк со своей глубокой историей, людьми этого города, их помыслами и делами, природа окрестностей – все это легло в ткань поэтической книги в немалой степени и благодаря ее составителю Галине Кукушкиной.

Поэтическим собраниям подобным «Бежецким мотивам» свойственно определенное внутреннее противоречие. Создаются они обыкновенно к каким-то торжественным датам и событиям, а оттого небольшие книжечки одновременно претендуют на некий энциклопедический уровень. Их еще любят называть маленькими антологиями поэзии. Из текстов лирических, относящихся к жанрам поэзии изящной, приходится слагать своеобразную художественную летопись-эпос города, района, края. Не случайно их составители непременно отдают предпочтение пейзажной лирике...

Вот и несколько стихотворений Галины Кукушкиной-Волоховой, которые открывают поэтическую тетрадь, представляют своеобразие бежецкого ландшафта.

Три реки – три сестры: Похвала, Остречина, Молога.

А на них – городок. Прячет в зелени буйной дома.

В Петербург да в Москву бежечан зазывают дороги,

Но столичного лета дороже тверская земля.

Это почти проза, а в ней непозволительно повторяться... Но Галина Кукушкина вновь и вновь признается в верности своей малой родине: «Пусть кому-то столицы нравятся // Я же, Бежецк, всегда с тобой!». В результате на четыре небольших текста с десяток повторяющихся сравнений и образов – «молоко тумана», «фиалковый дурман», «черемухи млеют в ночи от дурмана» и прочее...

Родной городок – это та художественная грань, которая подчиняет себе творческое внимание едва ли не всех бежецких поэтов. Для большинства из них она разворачивается в поэтическом пространстве широким горизонтом «скромной» местной природы, знаками исторического прошлого и современности. То есть, как у Галины Кукушкиной, в текстах, например, Светланы Гусевой, Геннадия Ершова, Дмитрия Лизуна, Виктора Луговского, Александра Соколова, Марины Труновой и других Бежецк прежде всего воплощается в акварели городского и окрестного пейзажей. Я бы сказал, что это стихи о ландшафте жизни, где трепет вызывает уже само движение тумана по Мологе ранним летним утром или величие старинных особняков, а человек со своими эмоциями формально вытесняется из этого пространства, отходит на второй план. Бежецк великолепен сам по себе, вне зависимости от моего присутствия в нем – утверждают бежецкие авторы. Это подчеркнутое уважение к городу, величие которого создавалось веками и не нами, обнаруживает себя, например, в следующем поэтическом переносе. Героем стихотворения становится слепневский дом.

...Светлый дом слепневский, окна в сад.

И всегда гостей он встретить рад.

Половицы скрипнут в такт шагам.

Старый дом откроет душу вам!

...Синей комнаты святая благодать.

Нам о многом эти стены могут рассказать.

Мать Марию помнит юной этот дом,

И хранит он свято память о былом.

Светлана Гусева, «Дом поэтов»

Или, например, у Геннадия Ершова – «...Дремлет Бежецк – родной городок, // Как ребенок в своей колыбели... <...> Низко ветви склонив, под окном // Спит рябина в зеленой косынке». Оставим незамеченной распространенность, использованных тропов, и вновь спросим: а где же человек? У Анны Андреевны Ахматовой в слепневских стихах человек был непременной частью этой «скудной природы», но почему-то он едва ли не полностью исчезает как объект из пейзажной лирики наших современников.

Да, конечно, в сборнике есть несколько посвящений известным и не очень бежечанам (Надежде Соколовой, А. Мошонкиной, Василию Андрееву, Александру Пушкину), но в целом остается двойственное и очень настораживающее впечатление, что сама грубая жизнь на этом малом пространстве тверской земли не для поэзии. Возможно, такова идея составителя сборника. Но мы говорим об этом еще и потому, что в провинциальной поэзии до сих пор существует неверная оценка ценностей. Либо повседневность полностью владеет авторами, и тогда стихи превращаются в посредственные частушки (мы отмечали это недавно, говоря о книге одного торопецкого поэта). Либо наши самодеятельные стихотворцы улетают в такие вселенские дали, что их стихи, минуя ступень поэтическую, превращаются в просто-таки мистические гимны.

Вот среди немногих исключений стихотворение «Беженцы» Валентина Преображенского...

У калитки теснились беженцы.

Кто с поклажей, а кто и без.

Мы несли им водички свеженькой...

Речь правда идет о конце сороковых, но актуальность темы не только самому тексту придает особое звучание, но и дает автору более широкие возможности для изобразительной работы со словом. ...Гораздо большие, чем у сочинителей картинной пейзажной лирики.

Еще одно стихотворение господина Преображенского, правда, несколько вычурное.

Где клены и липы на листья сливают

Зеленый огонь с голубым,

Во мраке беседки о чем-то мечтают,

И тает сиреневый дым.

Слетают с листов торопливые звуки,

Как звуки знакомых имен.

И сыплются звезды в раскрытые руки

Деревьев, впадающих в сон.

Можно ли точно сказать, о чем этот текст, пересказать его? Нет, маловероятно... Он о многом, как самые настоящие стихи. В том числе и о бежецких поэтах и поэзии...

Из робкого любования миром, который живет вокруг тебя, из витиеватых дум о нем, рождаются торопливые песни, но, взлетая к небесам душ человеческих, находя отклик в них, они возвращаются на землю... Одни падают незаметно. Другие – летят звездами... и поэтическими тоже.

Новая поэтическая тетрадь бежецких поэтов дает нам уверенность в том, что среди этих в разной степени талантливых стихотворцев (а не только в глубине древнего Бежецка) будут еще долго рождаться новые поэтические звезды. И когда-нибудь – самой первой величины...

© Кузьмин В. Слетают с листов торопливые звуки [Бежецкие мотивы: сборник стихов. Тверь, 2002] // Тверская Жизнь. 2002, 20 авг.