Гроздова Лидия. Агатовый ларец. Нелидово: Нелидовская типография, 2002, 160 с., 300 экз., без ISBN.
Листая книгу нелидовской поэтессы Лидии Гроздовой хочется думать и понимать, хочется внимать переживаниям и поискам героя, для которого мир – беспредельно расширяется в вечность даже под спудом мелких житейских проблем и переживаний.
Чтобы быть в высшей степени внимательным к подробностям, на которых многозначительно задерживается взгляд, надо слишком много принять в жизни обыденностей, иногда даже очень необходимых, – принять, чтобы их не замечать. Пропускать мимо, вопреки досужим разговорам и сплетням, неодобрительным взглядам и ухмылкам обывателей.
Недавно на страницах «ТЖ» мы листали сборник стихов Виктора Токмакова, где все было посредственно, много раз перепето. Посмотрите как ситуацию быта (с каким мастерством и глубоким смыслом) передает Лидия Гроздова.
От черепиц исходит запах древний.
Здесь чувства все болезненно остры...
Который день в глазах стоит деревня,
Тропа – в аллее... Новый дом сестры.
Семья сидит за поздним зимним чаем
(До черноты его заварит мать)...
Наверное, там обо мне скучают,
И надо бы письмо им написать...
Обратите внимание на то, какое единое смысловое пространство образуется в этом стихотворении (и так у Гроздовой почти всегда – еще один верный признак мастерства). Проще говоря, как легко и глубоко перекликаются здесь строчки: поздний черный чай, в этой черноте и сумрак зимний и тоска...
Лидия Гроздова очень профессионально, я бы сказал филологически, работает со словом. Здесь в поэзии тот случай, когда уместно говорить об особенностях авторского стиля, такой степени его индивидуальности, когда даже вопреки конкретным жанровым формам стиха, его замысел воплощается в тексты в своем роде уникальные.
И сознание, и взгляд непременно задерживается на очень многих изобразительных находках, вреде таких вот переносов.
А я, на сердце руку положа,
Боюсь опять смешною показаться...
Я – только жанр, я – трагедийный жанр;
Идет мне плакать больше, чем смеяться...
Конечно, не случаен и образ агата – стержневой для книги. Агатовые бусы, агатовый ларец, ожерелье, перстень, наконец, агатовый взгляд любимого. Агат – это полудрагоценный камень, странный, с разной неровной окраской. Некая безделица, мелочь, для стиха, для поэтического сознания всякий раз становится воплощением нового чувства, вселенского события или личного переживания. Образ агата вносит в эту книгу некоторый элемент литературной игры. Лирический герой словно никогда не расстается со своими скромными дамскими безделушками. Такая своеобразная палочка-выручалочка для поэтессы. В определенном смысле, действительно, «Агатовый ларец» – воспоминаний, переживаний.
И здесь ассоциативный ряд может быть очень простым – милый бусы подарил, и, напротив, более сложным.
Ну а когда уже расхочется
Испытывать судьбу свою,
От слепоты и одиночества
Пригрею на груди змею.
И ею сотни раз ужалена,
В сто первый раз вернусь назад.
И, как подснежник на проталине,
Вдруг вспыхнет белизной агат.
...Эта поэтическая игра ставит образ агата (сам этот прием – стихи-вариации на тему оттенков камня) в один ряд с пушкинским «магическим кристаллом». И одновременно подчеркивает очень важное вечное свойство поэзии – сиюмитность переживания, заключенного в оправу стиха. Способность в застывшую форму, в камень, влить нечто большее.
Сколько-нибудь качественная поэзия, достойная внимания, может родиться в провинции только в результате долгого самоограничения. Что требует определенного мужества, иногда больших актерских способностей. Быть настоящим поэтом (не номинальным, не по записи в членском билете союза, не по количеству публикаций, начальственных и родственных связей) в провинции нелегко. Нужно уметь противопоставить себя серости, пережить осуждение, бытовую неустроенность, иногда клеймо идиота, полоумного.
Как вырос настоящий поэт в Лидии Гроздовой нам не известно. Ее лирический герой живет в большей степени внутренним сопротивлением действительности, чем внешним.
Да, я рабыня... книги и пера,
Своих стихов и грустных размышлений,
Неодолимой непробудной лени
Вести хозяйство; с самого утра
Трясти ковры, копаться в огороде,
Судачить на скамейке у ворот...
Но в любом случае это одна жизнь, прожитая в слове. Без двуличия, без преданных друзей, но с одним верным другом. Возможно в семейном одиночестве, без публичного домашнего благополучия.
Иной раз совершенно не по причине отсутствия больших жизненных впечатления, а благодаря излишней впечатлительности кто-то из нас хранит странные свидетельства былых переживаний – талисманы.
Лидия Гроздова сумрачными вечерами крутит в своих руках не только ручку древней советской мясорубки. Она, счастливая, разглядывает скромные полудрагоценные агаты, бесполезные дары природы, данные нам от Бога...
И тогда рождаются стихи.
© Кузьмин В. Рабыня книги и пера [Гроздова Лидия. Агатовый ларец. Нелидово, 2002] // Тверская Жизнь. 2002, 6 июля.
Комментариев нет:
Отправить комментарий